Как определить базовую совокупность тех лиц, с которыми должны быть легитимно соотнесены гражданские права? По Канту, каждый человек может пользоваться равными свободами, открыто провозглашенными принудительными законами. Однако это формальное условие не определяет, кто с кем объединится на этой основе. Прежде чем говорить о формальном праве на участие в демократическом процессе, следует решить более важный вопрос о том, как совокупность людей превращается в «народ» и в «человечество».
Наиболее естественным ответом на вопрос о народе является ссылка на существование национального государства, в контексте которого собственно и может быть осуществлен демократический процесс. Та или иная народность применяет право на национальное самоопределение. Отсюда возникает вопрос о границах права наций на самоопределение. Пока граждане пользуются равными правами и никто не подвергается дискриминации, не существует нормативных оснований для отделения. Однако на практике обнаруживается, что нередко именно демократический процесс, осуществляемый большой нацией по отношению к малой, разрушает ее культурную идентичность. Право вовсе не нейтрально, оно радикально меняет личный образ жизни, затрагивает семью, брак, воспитание детей, язык, образование и т.д. Как могут быть урегулированы подобные вопросы, если отказаться от скрытого насилия? Очевидно, что их нельзя решить путем бесконечной фрагментации общества. Выход видится в различии не только культуры большинства и меньшинства, но и в формировании такой общей политической культуры, которая не навязывала бы меньшинствам традиции, ценности и права большой нации. Согласно принципу мультикультурализма, члены каждой культурной группы должны разделять общий политический язык и сформулировать правила участия в борьбе за реализацию собственных интересов.
Взгляд на человека как на гражданина мира характерен для Канта, который, исходя из универсальности морали, стремился преодолеть узкое определение свободы границами национального государства. Он искал способ избежать войны между суверенными государствами, в конституциях которых она не только не исключается, а даже предполагается. Государственное право прекращает естественное состояние среди индивидов. Чтобы преодолеть его на уровне отношений между государствами, Кант предлагает переход к всемирно-гражданскому состоянию. Главный вопрос, возникающий при этом: как обеспечить постоянное самоограничение суверенных государств? Сдерживающей междуусобицу силой могла бы стать некая сверхдержава. Например, Россия или Турция обеспечивали мирную жизнь на весьма обширных территориях. Теперь роль «мирового жандарма» могла бы играть Америка. Однако недостатки такой модели «вечного мира» достаточно хорошо известны, и вряд ли кто-либо решится ее повторить.
На самом деле современное состояние открывает новую возможность. Во-первых, после второй мировой войны возникли новые формы пацификации, порожденные глобализацией. Транснациональные кампании, банки, издательства, информационные концерны существенно ограничивают амбиции правительств тех или иных национальных государств, разрушают их классическую державную политику. Во-вторых, после Нюренбергского процесса в декларациях международных надгосударственных организаций, и прежде всего ООН, движение за мир во всем мире приобрело конструктивный характер. В-третьих, мировая общественность институализировалась в форме разного рода негосударственных организаций наподобие Гринпис или Международной амнистии.
«Союз народов», как о нем мечтал Кант, и современные всемирные организации - конечно, разные вещи. Разбирая их достоинства и недостатки, можно показать преимущества кантовской модели, в которой мирное сосуществование достигалось не неким «мировым правительством», которое рано или поздно превращается в бюрократическую организацию, а общественностью, мнение которой могло бы выражать и определять «электронное правительство».
Концепция национальной демократии приходит в вопиющее противоречие с разумно-правовым республиканизмом. Последний считает народ продуктом общественного договора, стремлением жить по законам публичной свободы. Первоначальное решение приступить к автономному демократическому законодательству осуществляется как правовой акт взаимного признания друг друга в качестве субъектов положительного права. Основные права вытекают здесь не из априорного существования народа, а из идеи правовой институализации процедуры автономного законодательства. Положительное право легитимируется не справедливостью, а посредством демократических процедур. Если все принимают решение в законодательном решении, в акте учреждения конституции, то это обеспечивает всем, даже чуждым друг другу людям, равные права и устраняет произвол власти.
Но хотя конституция написана от имени народа, она вовсе не реализует его интересов. Более того, она принимается решением большинства и не оставляет для меньшинства иной формы реализации права на протест, кроме террористических актов. Государство «необходимости и рассудка» имеет своей предпосылкой существование эгоистичных автономных индивидов, не имеющих традиций и находящихся в злобно недоверчивых отношениях друг к другу. Отсюда все разговоры о разделении государства и общества ведутся на фоне жестких дисциплинарных практик, которыми власть управляет автономными индивидами.
Реализация демократической модели предполагает, что формирование общественного мнения и политической воли осуществляется не только в форме компромиссов и баланса разнонаправленных волеизъявлений, но и по модели публичных дискурсов, нацеленных на рациональную приемлемость правил в свете общих интересов и ценностных ориентаций. Субъекты права - это не собственники самих себя и не солидарные частицы целого - народа, а индивиды, достигающие в процессе коммуникации нравственного признания друг друга, что и обеспечивает социальную интеграцию автономных индивидов.
Таким образом, политика зависит от форм коммуникации, требования которой во многом и определяют качества людей. Их интересы и ценности не всегда определялись этнической и национальной принадлежностью. Точно также законы «свободного рынка» не являются вечными. Сегодня по коммуникативным сетям общества движутся не столько товары, сколько символический и информационный «капитал». Вместо того, чтобы насильственно интерпретировать эти ценности в терминах вульгарной экономики, вести борьбу с разного рода пиратством и законодательно закреплять «авторские права», следует осознать, что символический «капитал» снимает основное противоречие товарной формы. Если капитал является всеобщим по производству и частным по присвоению, то духовные продукты, и прежде всего идеи, не принадлежат никому. Чем больше людей читают книги, тем значительнее становятся их авторы. В информационном или символическом обществе должно радикально измениться и само понимание политического. Политика «электронного правительства» имеет мало общего с политикой национального государства. Благодаря интернет открываются новые каналы циркуляции идей и вещей, и качества политика должны отвечать требованиям новых медиумов. Если раньше политик мыслился как император, читающий знаки, посланные свыше, как представитель народа, защищающий его интересы, наконец, как главный менеджер экономической машины общества, то в новой коммуникативной структуре призвание и профессия определяются его способностью быть медиумом разнообразных форм жизни, процветающих в современном мультикультурном обществе.
[Аннотация на английском языке]
|
Опубликовано: Марков Б.В. Кто будет управлять человечеством? // Технологии информационного общества - Интернет и современное общество: труды V Всероссийской объединенной конференции. СПб., 25 - 29 ноября 2002 г. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002. С. 291-293. Ориг. URL — http://imsconference2002.spbu.ru/02-rGOVf16.html |